«Влад Топалов и Серж Гореликов — единственные, кто общался с нами по-человечески». Таксистка из Воронежа рассказала о съемках в шоу «Выжить в Самарканде» на ТНТ

На телеканале ТНТ вышло реалити-шоу «Выжить в Самарканде» (16+), где участвовала девушка из Воронежа Любовь Оленина. Она попала в так называемую «народную» команду, которой предстояло побороться со «звездами» за главный приз в один миллион рублей.

Любовь родилась в Борисоглебске, но позже переехала в Воронеж и начала работать таксисткой. Она продержалась в проекте шесть выпусков, но потом всё-таки вылетела, проиграв в конкурсе, где нужно было отвечать на вопросы про особенности Самарканда и историю Узбекистана.

Корреспондент Voronezh1.ru поговорил с Любовью Олениной и узнал, как к «народной» команде относились знаменитости, насколько опасна работа таксисткой и что испытывала девушка, когда смотрела свой проигрыш по телевизору.

— Почему вы решили поучаствовать именно в «Выжить в Самарканде»? Ведь не каждый человек ни с того ни с сего отправит заявку на экстремальное реалити-шоу.

— Я с детства смотрела с родителями всем известный «Последний герой» (12+) (популярное реалити-шоу, вышедшее в России в 2001 году. — Прим. ред.), и еще тогда были мысли, что я хочу попасть на этот проект.

Но после того, как появился проект «Выжить в Дубае» (16+) (еще одна программа на ТНТ. — Прим. ред.) — формат участия «звезд» и «народников», здесь у меня щелкнуло, и я подумала: «Всё. Я буду во втором сезоне, меня возьмут. Подам заявку». Это не какая-то самоуверенность, это какой-то голос извне.

И всё — подала заявку и забыла об этом. Через три недели мне сказали, что я попала на проект.

— Что вы чувствовали, когда вашу кандидатуру одобрили?

— До тех пор, пока я не оказалась в самолете в Самарканд, я до конца в это не верила. Я думала, может, какие-то замены будут, может, меня пригласили еще раз посмотреть, покрутить, повертеть: возьмут— не возьмут. Я не могла в это поверить до конца.

— Сколько времени у вас было на сборы?

— Наверное, дня 3–4. Было время, чтобы подготовиться, утвердить перечень вещей, которые мне нужно с собой взять и, собственно, уехать в Москву.

Но изначально организаторы уточняют промежуточные сроки съемок — это был сентябрь 2023 года — и спрашивают, есть ли возможность участвовать в проекте в это время или нет.

— Как вы сейчас воспринимаете участие в шоу: это развлечение или вызов?

— Я не могу сказать, что это развлечение. Поехать куда-то отдохнуть — вот это развлечение. А принять участие в съемках — большая ответственность. Я поняла это, только когда оказалась на съемочной площадке: когда ты понимаешь, что больше ста человек работают над проектом и ты не можешь просто психануть и сказать: «Я хочу спать, ничего не буду делать».

Это определенно вызов для себя. Мало того что мы проходим различные задания, притирки между собой, так это еще и испытание эмоциональное, на стрессоустойчивость.

— Какое самое серьезное испытание у вас было в процессе съемок?

— Мой последний день на проекте стал самым тяжелым из всех, которые я там провела. Физически — нет, эмоционально — да. Меня это как-то даже переломило, наверное.

— Прошло уже почти полгода с того момента, как вы вернулись. Какие у вас сейчас эмоции от вылета из шоу?

— Первое время я не могла это принять. Сейчас я уже это принимаю, понимаю, разбираю свои ошибки: если бы я поступила там так, а если бы я собралась вот так, возможно, игра бы сложилась по-другому. Это большой глубокий анализ себя, своего участия и вылета.

Могу сказать, что я с наслаждением смотрела шестую серию — последнюю с моим участием. Я получила огромное удовольствие.

— С кем из участников, в том числе и звездных, вы больше всего сдружились?

— Мы каждый день общаемся с Кристиной (это участница из «народной» команды, в испытании против которой и выбыла из шоу Любовь Оленина. — Прим. ред.).

А что касается звезд — у нас было время общаться вне камер, не так много, но было. Однако проникнуться нами или нам ими либо не было сил, либо не было желания. Напряжение чувствовалось даже вне [съемочной площадки].

Влад Топалов и Серж Гореликов подходили к нам вне съемок — только два человека [из звездной команды]. Они максимально по-человечески пытались как-то с нами общаться. За остальными я такого не наблюдала.

— А о ком у вас, наоборот, испортилось впечатление?

— Такой человек есть, но я не буду называть его имя и фамилию. Но после того, как я пересмотрела проект, какая-то другая сторона человека открылась. Либо я не хотела этого замечать, либо я настолько была сосредоточена на себе и на своем пути на проекте — ведь в процессе съемок мы идеально общались.

— Какое впечатление осталось от ведущих «Выжить в Самарканде» — Ляйсан Утяшевой и Павла Воли?

— Однозначно могу сказать, что это большие профессионалы своего дела, прямо огромные. Находиться вообще, в принципе в одном поле, в одном пространстве с этими людьми — это что-то нереальное, это какая-то сказка.

Вот ты смотришь на Павла Волю и не можешь представить то, что ты будешь находиться в метре от него и даже обниматься, как во время моего последнего испытания. Но у нас не было большого количества времени, чтобы сесть и пообщаться.

— Но какая-то личная сторона их характеров вам стала видна? Они сопереживающие и участливые или они, наоборот, холодные и подходят к проблемам участников исключительно с рабочей точки зрения?

— Однозначно это для них работа. Проникаться каждым человеком — это невозможно. Через них проходит огромное количество людей, и, мне кажется, с таким опытом, как у них, они уже научились абстрагироваться от какой-то эмоциональности.

В любом случае они давали какие-то советы, какие-то свои точки взгляда на те или иные ситуации участникам. Но когда я уходила, когда мой путь на проекте закончился, меня безумно тронули слова Паши. Я понимаю, что этот человек всё-таки смог разглядеть во мне что-то более глубокое.

— Можно я скажу от души? У тебя большое, открытое сердце, ты очень добрая девчонка с непростой судьбой. Спасибо тебе за это, за то, что, несмотря на всё обрушившееся телевизионное давление, ты осталась сама собой, — сказал Павел Воля после вылета Любови. — Когда я начинал на телевидении, меня не предупреждали, что это будет настолько душещипательно, блин.

— В самом первом выпуске, когда вы рассказывали о себе, у вас был трогательный монолог про дочь. Вы ее воспитываете одна, и участие в шоу — это еще один способ показать дочери, что вы у нее самая сильная. Какую реакцию от зрителей вы на это получили?

— Моя история, что я воспитываю ребенка одна, достаточно популярна в наше время, и я не думаю, что она кого-то удивила. Мне писало очень много женщин, девушек, которые воспитывают детей в одиночку. Очень много слов поддержки я получила о том, что это на самом деле большой труд.

— С кем вы оставили дочь на время поездки в Самарканд?

— Она была в Борисоглебске с моими родителями. Я предупреждала ее, что могу уехать плюс-минус на месяц. Она, в принципе, меня отпустила. Родители меня тоже поддержали.

Так как это был сентябрь, началась школа, я нашла ей репетиторов в Борисоглебске. Она была на домашнем обучении, можно так сказать.

— Как вы общались всё это время?

— У нас забрали телефоны — как и показали в первой серии, — поэтому мы не общались вообще. Мы, естественно, предупредили всех своих родных.

Они могли написать там определенным организаторам и спросить, например, как у Любы дела. Им отвечают: «У Любы всё хорошо». То есть они обратную связь получали, а мы — нет.

Я не слышала и не видела ничего [от родственников] до момента, когда нам в четвертой или пятой серии на 10 минут дали телефоны и я смогла пообщаться с родными. Это был вот первый раз, когда я смогла услышать их.

— Когда вы вылетели и снова позвонили своим родственникам, что сказала ваша дочь?

— Когда я уходила на проект, дочка Саша сказала: «Мамуль, неважно, куда ты едешь, возвращайся с победой». Она очень хотела, чтобы я победила или дошла до финала.

Но когда я позвонила и сказала, что вылетела, она сказала: «Мама, ничего страшного, не расстраивайся, всё хорошо, ты у меня большая молодец». Только поддержка. Других слов не было.

— Вы приходили на шоу «Выжить в Самарканде» как водительница такси. Сейчас вы по-прежнему там работаете?

— На самом деле после проекта моя жизнь не поменялась практически. Стало больше интереса к социальным сетям: я общаюсь с людьми, которые мне пишут, которые на меня смотрят, которые на меня подписываются. Это выросло в какое-то хобби — у меня появился блог, в котором я рассказываю о своей жизни. Но в целом я всё так же работаю в такси. Это единственный мой заработок.

— Вас узнают сейчас пассажиры?

— Да, такие случаи были. Но я не могу сказать, что каждый второй. Нет, далеко нет. Девушки в основном узнают — те, кто смотрит проект.

— А мужчины вам теперь часто пишут?

— О боже, да. В большом количестве. Для меня, в моем масштабе, в моей обычной маленькой жизни в Воронеже этого действительно много.

Более того — скажу: я не отвечаю уже на такие сообщения, потому что, во-первых, физически это очень сложно. А во-вторых, когда ты отвечаешь, начинается вереница сообщений. Люди пытаются как-то завести диалог.

Звали и замуж, и переезжать, и чтобы я куда-то приехала на свидание, и подарить цветы, и просто пообщаться. Сообщений действительно очень много на эту тему.

— Работа в такси — это опасно для женщины?

— Дело в том, что я работаю в тарифе «Комфорт+». И в этом тарифе нет агрессии, нет конфликтов и каких-то опасных ситуаций. По крайней мере, у меня. Не знаю, может быть, я везучая, может быть, еще что-то.

Я считаю, что какой-то сильной опасности в этой профессии для девушки, по крайней мере в этом тарифе, нет.

В тарифе «Эконом» я не работаю, поэтому про него не знаю. Там может быть [опасно], да. Если бы мой автомобиль не позволял работать в «Комфорте +», не факт, что я пошла бы в такси.

— В какое время дня вы обычно ездите?

— У меня свободный график, поэтому я могу работать как днем, так и ночью. Всё зависит от дочки, мне же ее не с кем оставить.

Я работаю, пока она в школе. Потом, естественно, я ее забираю, и мы дома. Когда она засыпает, я могу снова ехать работать. Но последнее время иногда бывает такое, что я работаю, а моя дочка проводит время одна. Ей девять лет, и она уже достаточно самостоятельная.

— Вы довольны своей работой?

— После возвращения с проекта я стала пересматривать взгляды на свою жизнь, имея уже такой опыт. И мне на самом деле сейчас очень хотелось бы поменять эту работу, но я пока не знаю, в каком направлении [двигаться].

Единственное, что я знаю, — я хочу очень сильно любить то, чем я занимаюсь. Люди на [съемочной] площадке не спят, не едят, но ты видишь, что у них горят глаза от своей работы, они любят и обожают ее. Я до этого никогда такой страсти к работе не видела. И когда ты видишь такое отношение, ты понимаешь: «Я тоже хочу заниматься чем-то таким, от чего у меня будут гореть глаза бесконечно». Что это будет — не знаю.

Я работаю в такси уже где-то два года, и для меня это уже какой-то пройденный этап. Мне бы хотелось уже его закончить, но пока такой возможности нет.