«Кто станет паниковать из-за заложенной ноздри?» Чиновник мэрии Воронежа узнал о четвертой стадии рака — история его борьбы

Никита Чеботарев — руководитель управления информации администрации Воронежа. То есть руководитель пресс-службы мэрии: большую часть информации, связанной с городом, которую вы могли читать на нашем сайте, предоставлял именно он. В середине августа он сообщил журналистам, что не выйдет из отпуска и в целом еще долго не сможет приступить к работе. А через месяц опубликовал в своем телеграм-канале «Человек Чеботарёв» пост, из которого стало ясно, что у него онкология.

У Никиты Чеботарева злокачественная опухоль верхнечелюстной пазухи носа. И если в начале ее диагностирования речь шла о второй–третьей стадиях рака, то в итоге подтвердилась четвертая. Меньше чем через месяц ему предстоит удалить не только образование, но и кости лица — носовую, скуловую и части орбиты глаза.

Сегодня мы встретились с Никитой Чеботаревым — общались для этого материала, а заодно отвозили его документы в районную поликлинику.

—  Приветствую, — пожал Никите руку его знакомый, которого мы встретили у входа в поликлинику. —  Ты чего тут? Приболел?

Вместо ответа Никита снял шляпу и показал обритую недавно голову.

—  Бывает… —  глаза его приятеля вмиг потускнели.

—  Ничего. Победим! —  уверенно сказал Никита и понес онкологу бумаги для оформления инвалидности.

В том, что он победит рак, пусть и четвертой стадии, у Никиты действительно нет сомнений. Он считает, что его даже не нужно называть онкобольным. Онковыздоравливающим — да.

—  Когда ты узнал диагноз, ты уже на шаг дальше от смерти, — говорит Никита.

В своем телеграм-канале он подробно рассказал историю пути от смерти.

Дальше — от лица Никиты Чеботарева.

Кажется, что нет хорошего времени, чтобы получить тяжелый диагноз. Но я крайне везучий человек.

К этому конкретному моменту я достаточно молод, силён и здоров, чтобы иметь запас внутренних ресурсов для борьбы с раком в четвертой стадии.

Не привык никого подводить. К счастью, сейчас нет таких обязательств, которые можно невольно нарушить из-за кардинальной смены жизненных обстоятельств.

В отрасли, в которой тружусь, достиг всего задуманного. Это позволяет не жалеть о длительной остановке на пути. При этом остаются иные амбиции, чтобы иметь достаточно мотивации смотреть даже в отдаленное будущее.

Не хотелось бы получать такие новости никогда, но раз уж они были неизбежны, то сейчас для них лучшее время, даже если это кажется контринтуитивным.

Четвертая стадия кажется лютым кирдыком, но не мне. Рак верхнечелюстной пазухи — негодяйский, говорят специалисты, поскольку часто развивается бессимптомно.

Даже самый суровый ипохондрик вряд ли пойдет паниковать по онкологии, если у него периодически временно ухудшается работа одной ноздри и иногда несильно побаливает голова. На пятом-то десятке.

К моему счастью, новообразование прожгло кость и вылезло в виде небольшой припухлости на лице. Даже самый суровый ипохондрик не запаникует и тут. Но, к моему счастью, я очкарик, а у очков есть носовые упоры, которые, соответственно, упираются. От этого дискомфорт, который за руку привел к дерматологу. И понеслась.

Если бы пошло иначе, то есть опухоль развивалась бы в любую другую сторону, я б еще несколько месяцев ходил-терпел. Ну как же — тут мэр меняется, тут День знаний, тут инаугурация, тут День города, на носу начало отопительного периода, вот-вот снег пойдет и т. д. Когда собой заниматься?

В итоге поймали рак пусть уже и на четвертой стадии, но без пострадавших лимфоузлов, без метастазов. Да, поражения тканей есть, и они существенные, но могло быть гораздо-гораздо хуже, тем более если бы диагностика началась позже. Впрочем, я крайне везучий человек.

Врач должен быть неравнодушным, иначе он не даст пациенту утешения, которое иногда требуется так же сильно, как и исцеление. Особенно онколог.

Врач в рамках профдеформации должен выработать некоторую степень цинизма, иначе ему всю душу очень быстро выжгут боль и горе пациентов. Особенно онкобольных.

Тревожника очень легко ввергнуть в панику, если игнорить или держать в неведении. Особенно когда у него онкозаболевание.

Я — тревожник. Мне надо сразу знать максимум информации, даже если она пугающая. С таковой я моментально примирюсь, выработаю какую-то тактику и буду ее придерживаться. В противном случае все душевные силы потрачу на выработку 52 317 тактик на любой случай, пытаясь справиться с тревожностью.

Впрочем, я крайне везучий человек. Каждый… Нет, не так. КАЖДЫЙ доктор на моем пути оказался не просто компетентным профессионалом, но еще и весьма неравнодушным человеком. Не будет фамилий, будет несколько примеров.

Дерматолог небольшого частного медучреждения не просто выписал мне мазь для победы над обычным, по-моему твердому убеждению, воспаленьицем на лице, а категорически настоял, чтобы я незамедлительно после него отправился к челюстно-лицевому хирургу или лору.

Первый из предложенных вариантов испугал меня своим названием, поэтому я отправился к лору большой частной медорганизации, которая мне несколько лет назад операцию качественно провела. Доктор не просто выполнила диагностику весьма эффективно, не назначив ни одного лишнего обследования, но и маршрутизировала в наш региональный диспансер, когда я в первый раз чуть-чуть растерялся от новостей.

Онколог поликлиники не просто рутинно взяла в работу нового пациента, начав цикл исследований, но даже позвала на один из приемов хирурга из профильного отделения, чтобы быстрее принять решение о диагностической операции. Все назначения были своевременны, это позволило очень быстро получить финальный диагноз. А, ну и мучается эта прекрасная доктор со мной до сих пор.

И так всю дорогу:

• завотделением не только…, но и…;

• медсестра не только…, но и…;

• профессор не только…, но и…

Это касалось не только нашего онкодиспансера, но и НМИЦ им. Блохина (крупный онкоцентр в Москве. — Прим. ред.). Когда кто-то из моих докторов заболевал, уезжал в командировку или в отпуск, меня также эмпатично подхватывали их коллеги. При этом изо всех своих сил старались не придушить из-за тыщмильёна моих дурацких вопросов и излишней суеты. Им удалось, ведь я крайне везучий человек.

Спрашивайте, и ответят вам! А медикам — низкий поклон и терпения с такими, как я.

Говорят, что человека в сильном стрессе может подкосить любая мелочь, даже плохая погода за окном. Тем более если он приболел и испытывает некоторые неудобства из-за симптомов или побочек лечения. Но я крайне везучий человек.

С момента начала определения диагноза, а это, как сейчас помню, 12 июля, не было ни одного дня плохой погоды (эту часть Никита Чеботарев написал 2 октября. — Прим. ред.). Кажется ерундой, но это настолько чудесно.

Идеальным был каждый день на протяжении почти трех месяцев — и в Воронеже, и в Москве — и они продолжаются, и продолжаются. При первой возможности я бегу на улицу и греюсь на солнышке.

Цените всё хорошее, что происходит вокруг. Старайтесь замечать это, оторвавшись от каждодневных забот и суеты. Я ценю, и это работает.

Поговорим о чувстве вины. Нередко его навязывает общество, иногда — родные и любимые люди. Мне навязать чувство вины невозможно, но я сам себе здесь худший враг.

Тревожник с комплексом спасателя очень любит складывать вину не только за свои поступки, но и за чужие беды и неудачи в свой персональный рюкзачок для вины, чтобы трагически нести его по жизни.

Если такой страдалец получает тяжелый диагноз, который в перспективе пусть временно, но всё же кардинально ухудшит жизнь его семьи, он может себя угробить чувством вины быстрее, чем его сожжет рак. Но я крайне везучий человек.

Я не был прям хороший мальчик, вел себя хоть в целом прилично, но не идеально. Имел вредные привычки, не применял должных мер защиты органов дыхания при ремонтных работах, живу в большом городе опять же. К счастью, для моего вида онкологии это хоть и влияющие, но не определяющие факторы. Я убежден, что главная причина — это изначальные особенности организма. Есть основания. Я мог это оттянуть, но не избежать.

Поэтому я не буду возлагать на себя лишнюю вину ни за эту опухоль, ни за стадию. Это сэкономит кучу душевных сил — они нужны, чтобы победить, а не быть потраченными на терзания. Я не буду и никому не рекомендую.

Готов нести ответственность за свои поступки, а вот свой рюкзачок для вины я выбросил, чего и вам советую.

По-настоящему страшно было только один раз — когда доктор, анализирующая МРТ, на 57-й мой наводящий вопрос подтвердила, что «доброе» кости, как правило, насквозь не прожигает. Ровно за три недели до получения официального диагноза.

Я крайне везучий человек, так как сам вершу свою удачу: в силу местоположения опухоли и особенностей психики в этот момент я посмотрел в лицо смерти — неизбежной, довольно быстрой и болезненной, если не делать ничего. Умирать мне не понравилось.

Во-первых, внезапно я еще сильнее полюбил жить. Во-вторых, со мной неправильно попрощались — грустно, без фейерверка и «моих» песен, с этой дурацкой поминальной едой, с этими ложками вместо нормальных приборов. Без второго дня с пикником на реке — в этот день должно быть лето, хорошая погода и теплый ветер (как родные будут исполнять этот пункт последней воли зимой, я понятия не имею, их проблемы). Так еще и не сожгли, а закопали. И через год памятник неправильный поставили — скучный и официальный, а не развеселый. Зря, что ли, я сделал во время фотосессии одну специальную фотку? Если уж понадобится потом кому-то надгробие, то хоть с ней.

В общем, я решил, что со смертью еще раз увидимся мы теперь не скоро, лет через 30–40, и пошел работать над решением выявленной проблемы. Низкий поклон всем тем людям, которые направляли меня на этапе выработки тактики. Экзистенциального страха я более не испытывал и в этом конкретном онкокейсе испытать планирую только однажды.

Было страшновато, иногда сильновато страшновато. В момент, когда мне рассказали особенности будущей операции — лишаться почти половины лица на тот момент я был не очень готов. В момент направления в Москву — я боялся в чужом городе не справиться с поставленной перед собой задачей. В момент, когда один из докторов сказал «и левый глаз тебе тоже удалим» — я уже смирился с тем, что перестану быть Бэтменом, а стану Двуликим, но глаз мне стало очень жалко. В моменты, когда из-за логистических и иных сложностей откладывались диагностические процедуры, назначение или начало лечения — ранее мне популярно объяснили важность скорости в сложившейся ситуации.

Справиться помогали не только несгибаемая воля, но и огромная поддержка семьи, близких друзей и нескольких хороших людей. И страхи.

Страхи — вот эти конкретные в моменте, которые не парализуют волю, — мои дружочки. Очень хорошо мотивируют здесь и сейчас сломать ту стену, которая возникла на пути к цели, здесь и сейчас найти способ перебраться через внезапный обрыв и т. д.

Любое сложное живое существо в момент осознаваемой угрозы жизни реализует одну из трех стратегий: бей, беги, замри. Знаю людей, которые склонны к беги и замри, но я умею только бей. Если вы умеете быть гибче и как-то маневрировать в этих стратегиях, то очень вам завидую. Я не умею.

Поэтому точно знаю, когда и почему меня захлестнет следующий Страх — прямо перед операцией. Но бояться я буду не ее и не смерти, бояться я буду длительного периода абсолютной беспомощности, когда ничего не возможно будет сделать, чтобы повлиять на свою судьбу. Только лежать и заживать, чего мне мало. Сейчас я работаю над поиском внутренних механизмов победы над ним, потому что он реально может парализовать волю в самый неудачный момент. Но я найду, как трудно б ни было, найду.

Не дать Страху овладеть собой, а страхи использовать в своих интересах — хорошая тактика. Всем советую.

Как всем старичеллам, нам известно из закадрового текста великого сериала, запоминается последняя фраза. Мне есть ради чего жить.

Я сейчас напитываюсь энергией и силой от всего, до чего могу дотянуться — от друзей, коллег и даже от незнакомых мне людей и погоды. Но по-настоящему красивый и крепкий дом не построить без надежного фундамента. Я крайне везучий человек: мой фундамент не разрушить ничем, он выдержит любые испытания. Это моя семья — большая и дружная. Мы не ссорились, даже когда умирали родственники и оставляли в наследство квартиры, прикиньте?

Мне достались и сейчас остаются со мной клевый старший брат, классная двоюродная сестра, прикольный дядя, офигенский тесть, потрясающая сестра жены, замечательная сестра тещи и многие-многие другие. А еще есть их супруги и дети. Большая честь иметь такую родню. Ушли многие любимые люди, но все они живут в нас.

Меня воспитала великая мама — всегда молодая, невозможно красивая и неимоверно сильная. Она была способна в одиночку в 80–90-е годы, будучи рядовым инженером-теплотехником умирающего института гражданского проектирования, выкормить и вырастить двух балбесов до состояния приличных членов общества. Она — мой абсолютный моральный камертон и пример силы духа.

У меня народились умные и прекрасные, веселые и здоровые, уверенные и амбициозные дети. Да к тому же рано свинтившие из дома, чтобы учиться в другом городе, а нам дать отдохнуть от их подростковых закидонов. Вообще непонятно, как у обычного меня получилось что-то настолько чудесное. Вот уже можно считать, что долг вселенной выплачен. Они — мое будущее и мое наследие.

Меня полюбила безупречная супруга, своевременно подхватила у мамы и сделала из меня человека окончательно. Именно ей медиасфера обязана сомнительному удовольствию иметь меня в своих рядах именно в качестве муниципального пресс-секретаря. Когда в далеком 2005 году по рекомендации одногруппницы меня пригласила на собеседование начальник информационно-аналитического отдела аппарата администрации городского округа г. Воронеж Софья Грановская, чтобы рассмотреть на должность специалиста 1-й категории, я хотел отказаться даже приходить. Согласился только и исключительно под ласковое «нибаись» будущей жены. А я обязан ей вообще всем хорошим, что есть в моей жизни, опять же, включая карьеру. Я не был идеальным мужем, совершал и совершаю ошибки. Надеюсь, еще долгие-долгие годы продолжать это делать и стараться стать лучше. Ну и понятно, в общем-то, откуда у меня взялись безупречные дети.

Много лет в день рождения я желал всем только здоровья и мира. С возвращением на муниципальную службу стал добавлять к этому пожелание, чтобы хватало времени на родных и любимых людей.

Дорогие друзья, берегите своих родных и любимых, находите время на них, не забывайте говорить, как важны они для вас!

Родные и любимые, поверьте мне — нам хватит времени друг на друга, даже если сейчас это не слишком очевидно! Я никогда вас не подводил, не подведу и теперь.

Я крайне несчастный человек, и вот почему (тезисно):

1. «За-а-ачто-о-о-о-о? Я хороший человек, много трудился, делал добро и бросал его в воду, был на пике всего, сил полно, крутая карьера, крепкая семья, верные друзья, а тут такая новость в самый неудачный момент (в Воронеже менялся мэр. — Прим. ред.), я разбит, жизнь кончена, любимая работа брошена, всех подвел, как мне себя жаль. А еще ж был такой молодой…»

2. «Ну почему же четвертая стадия-то сразу, я этого не заслужил, судьба несправедлива, вот бы начальная — минимум химии и лайтовая операция по удалению мягких тканей, два месяца — и здоров, а не вот это вот всё. И вообще, по наследственности я на рак в другом месте несколько лет в засаде сидел, чтобы на ранней стадии отловить, и тут на тебе — с другого конца организма и сразу четвертая. Какова неудача, а?»

3. «Врачи: они сволочи — да, сработали быстро и профессионально, но не гладили меня по голове и не говорили, что всё будет хорошо, огорошили меня диагнозом и неизбежными перспективами калечащей операции, еще и подробности приходилось выспрашивать, задавая кучу вопросов, я крайне разочарован, как же доверить им резать такого страдальца, как я».

4. «Аномально прекрасная, блин, погода в такой тяжелый для меня период, я бы мог по лесу гулять, на квадроциклах кататься, на сапах сплавляться, шашлыки хотя б на даче жарить, а почти всё время в больничных коридорах и палатах провел, возможно, последнее свое лето пропустил. Хоть бы плохая была, не так обидно б было».

5. «А я ведь знал, что у меня периодически разрастаются ткани в пазухах, и ничего, что до этого всё всегда было доброкачественное, всё равно надо было раньше догадаться, быстрее суетить, при первой заложенности носа биопсию делать и на гистологию отправлять, сам себя угробил, еще ведь на работе всегда нервничал, пойду я на болото, наемся жабонят, в общем».

6. «Я не знаю, что мне делать, ведь смерть на пороге, а и ладно смерть, но ведь рука дрогнет у хирурга, и получай паралич половины лица, говорить, может, никогда не смогу, глаз еще этот, зубы мои идеальные тоже очень жалко…, страшно брать ответственность в свои руки, ну его, не буду биться, буду ждать, как судьба распорядится, или ударюсь в нелепую альтернативную медицину, или уйду в запой да глухую депрессию».

7. «Мама моя не девочка уже, а ведь я еще и несколько лет жизни ей сжег такими новостями, а жена любимая — вот она держится сейчас, красотка, а потом от стресса заболеет, дети мои разъехались из дома, в другой город вообще, в ужас неизвестности, юные еще такие, а я, возможно, вот-вот и не смогу им помогать ни в чем. Разочаровал всё свое самое главное».

Ничего сложного же. Первоклассное нытье на многие тысячи знаков. Но дело в том, что написать такую чушь я могу, да только через насилие над собственными разумом и духом. Я так не думаю как минимум потому, что крайне везучий человек.

Я уверен, что обстоятельства гнутся под волей сильного человека. А еще я уверен, что мир будет таков, каким каждый решит его видеть и как каждый будет к нему относиться. Каким он будет, так и ответит.

Мой мир прекрасен и помогает мне, потому что я его таким делаю. Сам заслужил себе столько счастья и сам вершу свою удачу. А с возникшими обстоятельствами просто нужно работать системно и последовательно, придерживаясь тактики до успешного их разрешения.

В обычной районной поликлинике очередь к участковому терапевту из сопливых с температурой 37,2 может на куски разорвать вновь подошедшего за попытку «зайти просто спросить». А ведь иногда реально надо просто спросить.

Самые дружелюбные очереди в онкоцентрах! Поверьте мне, я в них уже большой специалист.

Никто ни на кого не рычит. Надо спросить — зайдите и спросите. Вам к медсестре — конечно, загляните. Потеряли врача — он в таком-то кабинете. Карточку занести — полный вперед! Вы «первичник» и по времени, а мы «повторники» по живой очереди — не страшно, всё равно вызывают сами, а мы-то разберемся! Вы растерялись и не знаете, что делать с конкретной бумажкой, — сейчас пациентский консилиум научит. И так далее, и тому подобное.

Где еще можно посмеяться над своей оформленной / будущей инвалидностью или особенностями будущей / прошедшей операции? Нам уже ничего не страшно: многие уже посмотрели в лицо смерти.

Где еще никто не бухтит, если профессор задерживается? Мы примерно осознаем степень загрузки и адовость режима работы «больших» докторов.

Где еще можно пойти за кофе, а за тобой бежит человек с ослабленным организмом и возвращает, потому что тебя нужно вернуть, ведь звали по фамилии? Мы понимаем, как важен этот конкретный прием у доктора и нам, и нашим коллегам по очереди.

А еще, как я полагаю, каждый из онковыздоравливающих живет в одной из трех стадий:

1. Только узнал и напуган, не до баталий.

2. Познал дзен, бережет внутренний свет.

3. Ослаблен тяжелым лечением, экономит все силы, которые есть, чтобы окончательно победить.

Мне в любом случае оформлять группу, по всем признакам будет вторая (во время подготовки этого материала мы с Никитой общались и заодно отвозили бумаги онкологу в районную поликлинику. — Прим. ред.). Это не значит, что каким-то существенным образом будет точно ограничена моя базовая функциональность. Есть риск нехорошего исхода, это надо осознавать, но я крайне везучий человек.

У меня есть хорошие друзья с инвалидностью. Это очень сильные люди, куда сильнее обычных, куда сильнее меня. Это не люди с ограниченными возможностями, это не люди, которые требуют к себе особого отношения.

Мы — государство, общество, индивидуумы — обязаны сами прилагать максимум усилий для того, чтобы им было комфортно в городе, на работе и т. д. Это не излишняя забота, не какая-то благотворительность, это можно делать из чисто эгоистических побуждений, потому что это крайне выгодно нам самим.

В какой-то момент каждый становится маломобильным, ломая ногу, заводя ребенка и выгуливая его в коляске, отправляясь в путешествие с тяжелым чемоданом, старея, в конце концов.

Мне есть чем гордиться в своей многолетней службе, но более всего я горжусь программой адаптации тротуаров для комфорта маломобильных горожан. Естественно, не я ее придумал, ее придумали другие проклятые чиновники. Но я, как честный, очень много с ней бегал и суетил. А мэр (Вадим Кстенин. — Прим. ред.) тогда сделал всё, чтобы коллеги прониклись сутью и духом проекта. Думаю, идеология муниципалитета в этой части не поменяется никогда.

Мой личный вклад в то, что год за годом финансирование ремонта, строительства и адаптации тротуаров росло не на проценты, а в разы, невеликий, но он есть и я им горжусь! Делая пешеходную инфраструктуру доступной для инвалидов, город делает ее доступной для всех. У нас остается много проблем, можно все комменты забить примерами. Не нужно, я о них знаю, но знаю и мнение колясочников — мы сделали (и город продолжает) большое дело, мы сделали мир чуть лучше.

Я буду инвалид, не боюсь и не стесняюсь этого! Парковки ж еще будут бесплатные.

Испытываю глубочайшее уважение к тем сильным людям, которые, сталкиваясь каждый день с такими обстоятельствами, смогли найти в себе столько воли, чтобы не просто жить, а еще и совершенствовать мир вокруг себя. Уверен, что вы должны собой гордиться без какой-либо лишней скромности! Надеюсь, буду в уровень вам!

Убивает раковые клетки, которые нештатно плодятся, а заодно гробит и много чего в организме. Но польза, безусловно, превышает вред. Химиотерапия бывает разная, у меня довольно лайтовая (по моим ощущениям после двух курсов).

Традиционные побочки: облысение, тошнота и рвота, повреждение слизистых с не всегда приятными последствиями, гибель части клеток крови, иногда с последствиями тяжелыми. Но всё временно, всё обратимо. Кровь у меня пока держится в норме (практически все параметры). Для поддержки производства лейкоцитов применялся специальный медикамент. Научился, кстати, сам себе уколы делать — новые навыки всегда полезны. Слабость, тошнота были, рвоты, к счастью, не было.

Друзьям-мужчинам я шутю по этому поводу, что прохожу за них демоверсию старости: облысел, иногда «хожу по стеночке», иногда — ночью, некоторые системы разбалансированы, некоторые временно отключены, курить нельзя, а выпивать невкусно и т. п.

Рак всякий разный. Используются и куда более токсичные препараты на куда менее мощных организмах. Но я знаю примеры, когда люди с оптимизмом и силой проходят и такие испытания.

Моя химия нефротоксичная, а почек, в конце концов, две, да и защитить их на этом этапе не слишком сложно.

Подействовала отрава слабо, тут никаких чудес не случилось, кроме главного — рост опухоли был остановлен. Произошло и приличное сокращение новообразования, морда стала менее кривая. Но тут скорее стабилизация, чем улучшение. Это меня не расстроило, поскольку период завышенных ожиданий был короткий, а излишне завышенных не было вообще — сразу было понятно, что уже повреждены кости. Важно, что не увеличился объем будущего хирургического вмешательства, удаления и замещения тканей, минимизирована угроза глазу и челюсти.

Два препарата вводятся в первый день (капельницы). И заранее, и параллельно организм в поддержку накачивается физраствором и изотониками. Надо много-много дополнительно пить. Третий качается медленно и постоянно четверо суток с помощью специальной помпы. Жидкость боится света, поэтому помпа защищается от него посредством элитного чехла из носка с корги. Можно и без корги, конечно, но с ними веселее. Душ принимать неудобно, но я всё придумал. Со стойкой можно гулять в пределах отделения, с помпой — в пределах больничной территории. И чуть дальше, только это секрет, тс-с-с-с-с!

Колбасить начинает ближе к концу введения, и длится это несколько дней. В какой-то момент либо некоторая, либо вся еда становится отвратительной, но это решаемо, потому что питаться требуется в любом случае, несмотря ни на что.

В целом я уже на опыте, плюс меня заранее хорошо обучили. Сразу с собой есть все таблеточки, все пилюлечки, все мази, пшикалки и полоскалки.

Третья химия ожидаемо принесет больше проблем из-за накопительного эффекта. К этому готов, знаю, как бороться самому, знаю, какие здесь заботливые медсестры и какие руки у них золотые, не дадут ничего упустить, знаю, что в случае необходимости коррекцию сделают доктора. Подействует химиотерапия так же не грандиозно, к этому тоже готов: сейчас важнее всего без ухудшений прожить подготовительный к операции период. Таков путь!

И мы пройдем опасный путь через туман!

Дата назначена, формат определен. Под удаление не только сама опухоль, но и смежные ткани и кости с одновременной реконструкцией. Замещение на собственные запчасти предварительно без применения искусственных включений.

Операция, как предполагалось изначально, большая и калечащая, но значительно меньше, чем могла быть. Не гуглил и не расспрашивал про свои проценты пятилетней выживаемости — это бессмысленные знания. Любые вероятности лучше близкой и болезненной смерти, которая неизбежна, если не делать ничего. А вариант почить на операционном столе я в принципе не рассматриваю — не вижу оснований.

Лишаюсь частей орбиты глаза, носовой и скуловой костей. Приобретаю шанс выживания. Размен достойный, я считаю. Реконструкция будет мягкотканной — это хорошая новость. Такую процедуру готовить легче, пройдет она проще, восстановление будет быстрее. Ушел самый страшный страх — длительной вынужденной беспомощности.

Свою неземную красоту и какую-никакую симметрию я, конечно, потеряю. Останется серьезный постоперационный дефект, потом часть лица будет другого цвета. Мудрые доктора сразу разложили тревожному мне худший сценарий, чтобы я его сейчас «прожил»: возможно смещение глаза и утрата полноценного бинокулярного зрения — придется в пиратской повязке ходить, чтобы не двоилось. Но не факт, что он будет реализован — профессионалы сделают всё, чтобы этого избежать. Они каждый день трудятся ради спасения моей жизни, я им полностью доверяю.

Опять же, при штатном режиме и сам глаз, и верхняя челюсть сохраняются. Средства, которые могли потребоваться на восстановление зубов, могут быть потом направлены на какую-то коррекцию, да хоть на косметическую пластику. Так ни одной «рабочей стороны» у меня не было, а так сразу две сделаем: с одной — ЖониДепову, с другой — БредПитову!

Но об этом я подумаю потом. Пока приоритетные задачи: формирование запаса физических и духовных сил, насыщение положительными эмоциями, выполнение всех необходимых перед вмешательством диагностических процедур. Работаем!

Я неверующий человек. Не готов делиться ответственностью за события, происходившие и происходящие со мной, ни с Богом, ни с судьбой, ни со Вселенной. Не готов возлагать на них и ответственность за свое будущее.

Люди, постигшие веру, говорят, что это гордыня — смертный грех, между прочим. Может, и так. Уныние, кстати, тоже. И Ветхий Завет я прочел в свое время. Целиком. Вроде бы это крайне важно для понимания предпосылок формирования Нового. Однако часть текста — просто ужас ужасный, оторопь берёт, еще часть — представления древних людей, крайне мало знающих об устройстве мира. Остальное — всем известные притчи. К Новому Завету претензий нет.

Я вел непрекращающийся «диалог с Богом» (позднее стал называть его диалогом со Вселенной, с совестью, с собой) лет с 11. Всю дорогу мы друг друга устраиваем. Что у меня внутри из Нового Завета, а что из категорического императива Канта — пойди пойми.

Но мне очень хорошо, комфортно в храмах любого масштаба, любых религий и даже деноминаций. В православных особенно замечательно: там прекрасно всё — объем, цвета, свет, звук, запах. Последние месяцы я даже молюсь, как умею, и ставлю свечи. Есть за кого молиться и за кого ставить. Надеюсь, моя глупая молитва как минимум не вредит.

Но пока я веду свою битву, она останется на моей и только моей ответственности. Пусть это гордыня, зато не уныние!

Лично знаю истинно верующих людей и глубоко уважаю их решение идти по этому, откровенно говоря, непростому пути. Потрясен добротой, искренностью и открытостью многих незнакомых мне верующих людей, которые все эти недели поддерживают меня, молятся за мое спасение. Это что-то потрясающее и мне до конца непонятное.

Очень боязно вас разочаровать этой частью, но надо быть предельно честным. Она написана в качестве чистосердечного признания и моей абсолютной благодарности. Низкий вам поклон!

Удивительное, контринтуитивное дело: неожиданно оказалось — жизнь может стать качественно лучше, если поиметь рак четвертой стадии и умозрительно умереть. Нет, моя вовсе не была плоха до этого момента, она, наоборот, стремилась к идеалу. Но в разговорах с братом и женой вдруг осознал, что только сейчас начинаю нормально жить.

Во-первых, кардинально сменились приоритеты. Раньше было так: служба — семья — друзья — я. Сейчас временно есть только я. Впервые за 40 с лишним лет жизни стал для себя самым важным человеком.

Кому-то это покажется неверным или крайне эгоистичным, ведь жить стоит, например, ради любимой, ради детей, ради великого Воронежа, в конце концов. Но попрошу вас мыслительным экспериментом сместить ракурс, встать в мои ботинки: если я не выйду победителем из этой битвы, то одномоментно закончусь для всего и всех. При этом самостоятельно напялить на себя излишние оковы долженствования? Усилить тревожность, создать предпосылки для складывания вины в рюкзачок для вины заранее? Нетушки.

Для меня сверхценным объективно должно быть только и исключительно выживание. Не ради кого-то или чего-то, а выживание в принципе. Даже кислородную маску взрослый надевает сначала на себя, потом на ребенка.

Во-вторых, в стремлении сейчас забирать от жизни всё, что хорошего она дает, внезапно осознал, что не был таким уж классным мужем. Ну как внезапно — отказывал вчера брату в совместном походе на хоккей: обычно просто не люблю командные игровые виды спорта и жалко времени на эту бессмыслицу, но в этот раз только потому, что вечера и выходные в Воронеже — исключительно для супруги. И в этот момент понял, что лишь теперь постепенно становлюсь тем мужем, который будет достоин моей безупречной жены.

Раньше как было:

— Пойдем в театр?

— Лень, сходи сама.

— В другой город на выходные?

— Ой, деньги тратить еще, меня ж кормить-поить.

— На прогулку в парк?

— Устал, полежу.

— Надо в отпуске хоть раз сменить обстановку?

— Поезжайте сами.

А ведь для этого всего не нужно ни великих расходов, ни огромного количества свободного времени.

Дело не в том, что я чего-то недодал родным и любимым. Скорее всё наоборот: именно я упустил множество предлагаемых интересных для меня возможностей, потому что при первой свободной минуте переходил в режим энергосбережения. И это мешало мне делать себя еще более счастливым, а это плохо: чем счастливее глава, тем счастливее вверенное народонаселение.

Поделился этой мыслью с женой, чтобы заодно попросить прощения, на что получил очень мудрый ответ: «Дурак, ты просто только сейчас жить по-человечески начинаешь». И запретила мне ограничивать себя, если хорошие люди предлагают классные активности.

А и правда! И на хоккей сходим, и даже на футбол, прости Господи.

Одна хорошая девчонка спросила вчера — уверен ли, что сохраню оптимизм, столкнувшись с последствиями операции, в том числе внешними? Справлюсь ли с непростым и длительным периодом реабилитации? Ответил, что да. А окончательно поверил в это только сегодня ночью, когда анализировал разговоры дня и дописывал эту часть. Справлюсь — не в обяз, не ради кого-то, не потому что должен чего-то. Но потому, что я сам так для себя хочу. А уж потом у меня будет всё время и все возможности этого мира, чтобы любить любимых, служить городу, оберегать близких. Делать добро и бросать его в воду.

Кстати, друзья, вы тоже иногда поднимайте голову из вороха текущих забот, смотрите вокруг и ищите своими глазками свое зеркало. Обещаю, уж сегодня вы точно увидите там кого-то клевого, достойного любви и счастья, а главное — должного внимания к себе самому. Позаботьтесь об этом милом человеке, не дожидаясь особых обстоятельств!

Операция Никиты Чеботарева запланирована на середину ноября. Мы продолжим публиковать его историю.